Польша, 11-17.12.2007, Варшава - Краков.

Выстрел 1. Аня Масаковская (далее по тексту Маса) звонит на мобильный, говорит «Поехали в Польшу?». «Поехали» отвечаю. Потом думаю, что поездка не из легких предстоит. Цель – посетить концентрационные лагеря, лагеря смерти, гетто и увидеть историю уничтожения европейского еврейства. Знаю, что в этом моменте на меня посыплются реплики касательно того, что уничтожали не только евреев, а еще и много других национальностей: цыган, русских, украинцев и вообще с 1939 по 1945 много людей погибло, и сейчас в мире не мало жестокостей, но здесь тема другая. Только евреев и цыган уничтожали исключительно из-за национальности. И никаких вариантов.

Выстрел 2. Сижу на крыше в Алуште, смотрю на море, любуюсь горами. Звонок от Массы «Мне нужны твои данные загран. паспорта». «Хм… Вообще-то он сейчас в чешском консульстве, но я выясню и скину тебе в смс».

Выстрел 3. «Зачем ты туда едешь?» В последнее время слишком часто слышу этот вопрос. От Мамы, Бабушки, друзей. И в правду, зачем я туда еду? Я должна это увидеть. Именно «должна». Кому? Себе. Это моя история. Это история моего народа. Это история мира, в котором я живу. Я должна, потому что хочу ответить себе только на один вопрос: «Как такое могло случиться?». Кто это допустил? Как мир и общество позволили, чтоб такое произошло?

Выстрел 4. На иврите есть такое слово «шоа». И значение у него только одно. В дословном переводе – катастрофа. Но при слове «шоа» следует понимать только одну катастрофу: более 6 миллионов евреев были уничтожены/убиты/истреблены/замучены/подверглись пыткам в период с 1939 по 1945 годы.

Выстрел 5. Ж/д вокзал Днепропетровска, 11 декабря. Предотъездная суета. Юлечка!.. Ой, как соскучилась по девочкам… А где же Кокина?

Выстрел 6. На первый взгляд, кажется, что это просто много как бы перекопанной черной земли, которая лежит огромными глыбами. Большое поле на холме. Но на нем нет ни единой травинки. На самом деле – это не земля. Это то, что остается от большого количества сожженных человеческих тел. Это не пепел. Его не уносит ветер, как, например, когда горит дерево.
Рядом небольшой павильон с экспозицией и мемориальная доска.
Это Бельжиц. Один из первых нацистских лагерей смерти. Часть исторического комплекса Майданек.

Выстрел 7. Варшава. Гетто (определенный район, куда немцы переселяли евреев из данного города или других районов проживания). Из гетто не разрешалось практически никуда выходить, не разрешалось переговариваться с людьми находящимися на другой стороне гетто, запрещалось приносить из города в гетто больше определенного количества еды (очень маленького и недостаточного для нормального существования). Гетто всегда огораживалось стенами с колючей проволокой.

Выстрел 8. Еще до появления гетто нацисты издавали всякого рода приказы, касающиеся жизни евреев на завоеванных территориях. Например, евреям запрещалось посещать кафе и рестораны. Запрещалось сидеть на лавочках на улицах. Нельзя было ходить по тротуарам. Запрещалось иметь в доме наличными больше определенной суммы, остальные деньги следовало сдать в немецкий банк.

Выстрел 9. Вечер. Ужинаем в кафе. Кокина ест яблоко. На половине яблока вспоминает, что обычно она не ест яблоки со шкуркой. Начинает сгрызать шкуру с яблока и выплевывать ее в тарелку.

Выстрел 10. Освенцим. Так называется еще и деревня, в которой живут поляки. И где находится (даже не знаю как назвать) комплекс, состоящий из рабочего лагеря и лагеря смерти. Поляки предпочитают рабочий лагерь называть немецким словом Аушвиц (тот же Освенцим, но по-немецки), а лагерь смерти – Биркенау.

Выстрел 11. Arbeit macht frei. Работа освобождает. Надпись у входа в Аушвиц. Перефразированная мысль Ницше «творчество освобождает». Улавливаете иронию?
У входа вновь прибывших встречал оркестр.
Громаднейшая территория Аушвица. Все строго по линиям. Много каменных бараков. Люди здесь работали до изнеможения. Колючая проволока по периметру.

Выстрел 12. На каком-то этапе понимаю, что что-то не так. Слушаю гида. Слышу его слова, которые складываются во фразы, предложения. Я знаю значение этих слов. Но дальше ушей текст не проходит. Организм отказывается воспринимать, то что слышит. Возможно, это защитная реакция на увиденное и услышанное. Блок эмоций. И плакать нечем. Кнопка «сердце» в режиме выкл., кнопка «мозг» тоже.

Выстрел 13. Сразу за колючей проволокой 2 здания. Первое - двухэтажное, мало чем примечательное в годы второй мировой служило нацистским санаторием/домом отдыха. Второе строение, большая часть которого усажена под землю, расположено в непосредственной близости от первого – это крематорий, в котором сжигали тела людей из Аушвица.

Выстрел 14. Выходим с территории Аушвица. Смотрю на свою руку. На указательном и безымянном пальцах передавленный фиолетовый след от кольца, которое надето на средний палец.

Выстрел 15. Пронизывающий ветер. Большие ворота, в которые заходят железнодорожные пути. Тропинки/дорожки для людей не предусмотрено. Потому что сюда люди по одному не заходили. Сюда их свозили вагонами. Это Биркенау. 3 км от Аушвица. Бараки уже не каменные как в Аушвице, а деревянные. Зачем же фундаментальные строения, если в них все равно долго не живут? Еще бОльшая территория. В дальнем конце несколько остатков от строений, которые были крематориями и мемориальные доски на нескольких языках. В том числе украинском и русском. «Да будет на века криком отчаяния и предостережением для человечества это место, где гитлеровцы уничтожили около полутора миллионов мужчин, женщин и детей, большей частью евреев, из разных стран Европы. Аушвиц – Биркенау. 1940 – 1945 гг.»

Выстрел 16. Свободное время в Кракове. На центральной площади лавочки со всякой всячиной. В одной из них горячий копченый сыр политый клюквенным соусом. Пальчики оближешь!

Это не выстрел. Хрен знает сколько времени стояли на польско-украинской границе. Опоздали на поезд Львов – Днепр. Поэтому из Львова возвращались автобусом в Днепр. Через Киев. И не надо переспрашивать. Я ничего не перепутала. Книга жалоб и предложений у водителя отсутствовала.